В плане по-прежнему выдерживаются соотношения Николо-Дворищенского собора, хотя здание заметно уменьшается сторона центрального квадрата
Псковская архитектура XII в.
В центральных пряслах отсутствуют пары окон, обязательные для новгородских храмов. Правда, если в Николо-Дворищенском соборе и Георгиевском соборе Юрьера монастыря в средних пряслах помещались две пары окон, одна над другой (композиция, впервые появившаяся на фасадах Софийского собора), то уже в соборе Антониева монастыря верхняя пара была заменена одним проемом, и здесь впервые образовалась пирамидальная композиция из трех окон. В соборе Мирожского монастыря в центре было лишь одно окно. Видимо, это определило размещение одного окна и на таком же месте в центральных пряслах боковых фасадов Иоанновского собора, но в последнем нижние окна боковых прясел образуют вместе со средним пирамидальную композицию, ритмом своим перекликающуюся с более ранними (Ан-тоново) и более поздними (Ладога) памятниками. Образование пирамидальной композиции окон при их строчном расположении стало возможно из-за необычной формы верхних окон всех малых прясел и апсид. Они сделаны круглыми и весьма малыми, что и позволяет верхнему окну центрального прясла объединяться композиционно с нижними в боковых. Возможно, что круглые окна были употреблены из-за невозможности (низкий собор) разместить обычные, арочные.
Псковская архитектура XII в.
Здесь наиболее полно для новгородско-псковской архитектуры XII в. воплотился византийский идеал храма с широким свободным, осененным куполом пространством. Прекрасно описал его выразительность Г. Зедльмайр: «Не стены являются. первичным элементом, конструирующим пространство, которое лишь потом замыкается сверху "перекрытием", "реющим зонтом" или "балдахином" но именно балдахин служит первичным оформляющим пространство элементом, которое затем благодаря возведению с открытых сторон заполняющих стен становится со всех сторон замкнутым пространством». Выразительность равной, единой, не разбитой лопатками стены-оболочки нижней части храма приобретает вдруг большую напряженность вверху выявлением центральных подпружных арок. Они поддерживаются напуском кладки как бы постепенно выходящих из стены лопаток, консолями — прием, впервые появляющийся в нартексе собора Антониева монастыря. Самостоятельность и значение «лопаток» подчеркнуты шиферными плитами, которые слишком велики и заставляют ощутить всю высоту как бы спрятанных в стене опор.
Архитектура первой половины XIV в.
Наиболее ранним является собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря—1311 г. Монастырь был сожжен и разграблен в 1300 г. Может быть, его восстановление рассматривалось таким же возобновлением жизни и охранения (здесь — небесного) города, как сооружение крепостной стены в 1309 г. (реальной защиты). Вполне вероятно, что при возведении стены сформировались кадры мастеров, часть которых и перешла на работу в монастырь. Может быть, в Пскове и не было в это время своей архитектурной традиции, но строительная, связанная с переходом на чисто плитяную кладку, без кирпича, безусловно существовала. Давно и справедливо указано, что собор Снетогорского монастыря является копией собора Мирожского монастыря. Это свидетельствует о нескольких обстоятельствах.
Опыт исторического суждения о псковской архитектуре
Однако это был еще период накопления общих суждений об архитектуре — несмотря на точность датировок или их ошибочность, многие проницательные суждения А. И. Некрасова интересны и внутренне плодотворны. Тип храма автор считает заимствуемым из Новгорода. Церковь Михаила Архангела объявлена несохранившейся, никакого выявления роли Троицкого собора 1365—1367 гг. в тексте тоже нет. Развитие зодчества кажется как бы прерванным в 1311 г. , после возведения собора Снетогорского монастыря, который оценивается как «чудовищный анахронизм», новый период начинается усвоением форм новгородского зодчества в 1370-е годы. Характеризуя последующие за этим памятники, А. И. Некрасов подчеркивает, что псковичи отказались от гордых «эффектных, но несколько холодных новгородских храмов», он указывает на влияние деревянного строительства как на декоративные формы, так и на «клетские» принципы композиции". Единственно новое и ценное автор видит в применении ступенчатых подпружных арок.
Архитектура середины XIV — середины XV в.
Исторически верно оценил ситуацию Н. И. Врунов, отдавший Москве приоритет в рождении этой формы. Думается, что в Пскове проникновение новых форм произошло в первой половине XV в. , в этом надо согласиться с В. В. Седовым, хотя предлагаемая им конкретная ситуация (перестройка Троицкого собора) вряд ли является убедительной. Развитие архитектуры с 1460-х годов по 1510 г. , в последний период псковской самостоятельности, продолжалось весьма интенсивно.
Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
Добавим, что все эти церкви были поставлены по линии русла речки Усохи и движение вдоль нее по поперечной к улице перспективе от церкви Василия на Горке являло увлекательнейшую по живописности смену перспектив, которую с таким увлечением охарактеризовал Ю. П. Спегальский. Второй замечательный по пейзажной красоте и архитектурной выразительности ансамбль связан с долиной Псковы. Она еще за несколько километров от устья, от Любятова, оказывается украшенной почти равномерно поставленными храмами; как замыкающий даже далекие перспективы долины постоянно возникает силуэт Крома и Троицкого собора. За Гремячьей башней открывается удивительный по ясной обозримости, живому соединению природы и архитектуры ландшафт, по обе стороны Псковы идет цепочка церквей, впереди ясно виден Кром, а по левому берегу шла каменная стена 1309—1375 гг. Почетное место в середине перспективы занимала церковь Богоявления на Запсковье, против нее, по другую сторону Псковы, находились четыре церкви, две из которых были также Богоявленскими — с Бродов и со Кстовы.
Псковская архитектура XVII века
В XVII веке в Пскове церковное строительство выразилось главным образом в ремонтах и частичных перестройках старых церковных зданий. За весь век в Пскове было построено всего немногим более десяти новых церквей (из них половина на месте разрушенных старых). Но зато почти все старые храмы подверглись переделкам. Пять храмов XVII века дошли до нашего времени, но все они переделаны и, за исключением Троицкого собора и церкви Одигитрии на Печерском подворье, настолько не изучены, что вполне отчетливого представления о церковной архитектуре Пскова того времени у нас нет. Данный вывод не противоречит давно сложившимся представлениям о боярстве Северо-Восточной Руси, где боярином в узком смысле слова назывался «высокопоставленный служилый человек, получивший чин боярина», а в широком смысле — любой вотчинник40. До XIV в. , периода консолидации московского боярства, вряд ли правомерно считать аристократами всех бояр северорусских княжеств. Закономерно возникает вопрос: можно ли рассматривать псковское боярство как аристократическое сословие? Ведь, коль скоро боярами именуются «гостевной староста», городские дьяки и сын священнослужителя, псковских бояр можно счесть протосословием, пополняемым за счет выходцев из небоярских кругов, выдвинувшихся на государственных и выборных общественных должностях.
Гремячья гора
Современный облик в основных чертах она получила в последние годы XVII — начале XVIII века. К этому времени относятся ее глава с перехватом, четырехскатная крыша, закрывающий фреску над абсидами навес (теперь его уже нет), крайние боковые пристройки с типичными для конца XVII века прямоугольными абсидами и глухими декоративными главками. Крытая паперть перед западным притвором, по-видимому, конца XVIII или начала XIX века. Вл. В. Седов не доверяет прямому указанию летописи об окончании строительства Иоаннов Богословского собора в 1557 г. и, основываясь на известии Жития Саввы Крыпецкого, полагает, что собор строился в 1547—1555 гг. Главным аргументом историка архитектуры является ссылка на список настоятелей монастырей П. М. Строева, по сведениям которого Феоктист управлял монастырем в 1547—1554 гг. Вл. В. Седов отметил ошибку П. М. Строева в определении конечной даты игуменства Феоктиста, но категорически утверждает, что в 1557 г. Феоктист не был игуменом. Однако у нас нет источников, недвусмысленно об этом свидетельствующих; с другой стороны, псковский летописец утверждает обратное: в 1557 г. «свершена бысть церковь в Крыпец-ком монастыре святого апостола и еуангелиста Иоана Богослова игоуменом Феоктистом камена». Еще одним аргументом Вл. В. Седова является ссылка на его собственное заключение о том, что «огромное количество мастеров в 1555 г. было вызвано для строительства в Казани, и строительство в Псковской земле замирает».
Опыт исторического суждения о псковской архитектуре
Всему складу [псковичей] отвечали и их уютные, славные церкви». Весьма показательно, что слова о тесных, славных церковках родились у И. Э. Грабаря при характеристике самого крупного и пространственного памятника древнего Пскова — собора Мирожского монастыря. Путь к более объективному историко-художествен ному суждению еще только начинался, и псковские памятники И. Э. Грабарь невольно сравнивал с грандиозными новгородскими соборами начала XII в. Говоря о широком применении круглых столбов, И. Э. Грабарь указывает на их эволюцию от высоких к низким. Хотя сама эта линия совсем не бесспорна, надо отметить выразительную эстетическую характеристику формы — здесь взгляд художника был весьма проницателен: «. кажется, что на коротких и массивных круглых тумбах насажены четырехгранные столбы, из которых непосредственно вырастают своды.