Памятники юго-западной части Полонища
К группе, состоявшей из основного объема с двумя симметрично расположенными приделами, притворами и галереями, с левой стороны от западного входа примыкала приставленная к углу галереи звонница. Звонница замечательна прекрасными пропорциями и тонко найденным силуэтом. Секрет ее красоты заключен в значительной мере в очень удачно найденном утонении кверху ее стен и столпов, придавшем ей особенную стройность и подчеркнувшем ее высоту. Эти качества звонницы говорят о былом художественном совершенстве всего здания. При таком великолепном исполнении столь сложной композиции этот храмик, вероятно, производил впечатление своего рода изысканной архитектурной миниатюры. Но в XVII веке его коренным образом изменили. Столпы и своды четверика сломали, стены перестроили, новую главу, с нешироким барабаном и с почти шарообразной луковицей, поставили на сомкнутый свод. Восьмискатное покрытие храма заменили четырехскатным, боковые части здания до предела упростили, а к западному притвору пристроили паперть с широкой входной аркой.
В храме до сих пор сохранилась кованая железная дверь входа в притвор. Она, по всей вероятности, относится к XVI веку. Внутри четверика — деревянные стенные шкафики второй половины XVII века. Звонницу и главу завершают кресты того же времени.
С северной, западной и южной сторон храма существуют до сих пор небольшие деревянные строения XIX века. Они, видимо, расположены по контурам былой площади и в какой-то степени свидетельствуют о ее очертаниях и масштабе.
Прямо против западной, высокой части, на другой стороне Большой (теперь Некрасовской) улицы (ширина которой в старину в этом месте была всего около шести метров) стояла приходская церковь Похвалы богородицы на Романихе с большой четырехпролетной отдельно стоящей звонницей (церковь эту впервые построили из камня в 1466 году, но заново перестроили в XVI веке).
Обратимся к памятникам юго-западной части Полонища.
Старовознесенский монастырь с Полонища уже в первой половине XV века звался «старым» и основан, может быть, еще тогда, когда эта часть города оставалась незастроенной. И теперь еще можно заметить, что монастырь был поставлен на холме. Позднее вокруг монастыря образовалась площадь. В 1467 году его старый храм заменили новым, который, однако, в следующем столетии был сломан и построен заново. Постройка XVI века дошла до нас в плохой сохранности. Уцелел лишь четверик с абсидами, но без главы, и остатки галерей. Теперь здание реставрируется.
В первоначальном виде это была типичная псковская монастырская церковь XVI века. Четверик ее высоко поднимался на подцерковье, но в то же время был виден менее чем наполовину своей высоты из-за примыкавших к нему высоких двухэтажных галерей. По восточным концам галерей не было приделов — в этих местах помещались лестничные сходы в подцерковье.
Церковь Преполовения на бывшем подворье загородного Спасо-Елизаровского монастыря построена в XVII веке на месте более старой и сильно переделана в XIX веке. Самое интересное в этом здании — открытое крыльцо и звонница. К звоннице в XIX веке пристроены столбы, и она обращена в колокольню, пролеты крыльца закрыты и застеклены в XIX веке.
* * *
Аппарат наместника состоял из его людей, по преимуществу холопов, главная функция которых заключалась в обеспечении судопроизводства. Так, гдовский наместник имел право держать «на городе на Гдове тиуна да три довотчика». Они вызывали свидетелей и производили сыск, наблюдали за судебными поединками и собирали пошлины. Поскольку смена наместника сопровождалась персональной сменой аппарата, возникла необходимость создать действовавшие совместно с кормленщиками канцелярии, которые могли бы осуществлять над ними судебный и финансовый надзор. Поскольку наместник отвечал главным образом за оборону пограничных крепостей и суд, управленческая работа была прерогативой дьяков. Сразу после присоединения Пскова в городе появились два дьяка: Мисюрь Мунехин (Мунохин) и Андрей Волосатый. Мунехин стал начальником канцелярии Псковского наместничества, а Волосатый — ямским дьяком, в чьем ведении находилась не только почта, но и важнейшие дела о холопстве — выдача полных грамот и подтверждение отпускных.
Канцелярия дьяков не была слишком большой; во всяком случае, летопись упоминает лишь подьячего Ортюшу Пско-витина, правую руку и любимца всесильного Мунехина. Дьяки занимались не только управлением, но и судом: наряду с пригородскимй городничими и старостами они должны были по слову великого князя «в соуду седети с намесники и с их тиуны, правды стеречи»23. Мисюрь Муне-хин управлял Псковской землей 17 лет и, скончавшись 11 марта 1528 г., удостоился погребения в Псково-Печерском монастыре.
Преемником Мунехина стал Владимир Племянников, который организовал следствие по делу о злоупотреблениях прежнего дьяка. К суду был привлечен «любезный» Мунехина – подьячий Ортюша, которого подвергли пытке в Москве. Необходимость контроля над положением дел стала причиной роста управленческого аппарата. Осенью 1532 г. в Пскове отмечены сразу три «больших» дьяка: Четвертка Терпигорев, Колтыря Раков и Иван Шамский. Известно даже месторасположение «дьяских дворов»: у Михайловских ворот, напротив церкви Архистратига Гавриила. Из контекста летописной статьи неясно, что имеется в виду под «дьяскими дворами» — жилые дворы дьяков или присутственные места (дьячьи избы). Скорее можно предположить первое, и тогда получается, что все дьяки в Пскове первой половины XVI в. присылались из Москвы и, сменяя друг друга подобно наместникам, проживали в казенных «дьяских дворах». Время от времени дьяки отзывались в Москву, как, например, Колтыря Раков в 1534 г., «уставивший» до этого «многие пошлины».
Присоединение Пскова к Москве и появление здесь новой администрации привело к полной смене всего документооборота. Пересмотру подлежали все выданные ранее вечем и посадниками жалованные грамоты на землю. Сохранились и изданы выданные в 1510 г. новые жалованные грамоты Никольскому монастырю из Гдова и Верхнеостровскому Петропавловскому монастырю, но они не были исключением; из акта 1623 г. известно, что подобной грамотой располагал Иоанно-Предтеченский монастырь и монахи, когда понадобилось, «положили… жалованную грамоту блаженныя памяти прадеда нашего великого князя Василья Ивановича всеа Русии, лета 7018 году…» (1510 г.).