Старое Примостье
О внутреннем убранстве псковских жилищ того времени нет почти никаких данных. В богатых жилищах, без сомнения, стены и лавки, как на всей Руси, обивались войлоком, сукном и другими тканями. Немец Вундерер, описывая Псков конца XVI века, упоминает о зале «где происходили приемы», то есть о повалуше или гриднице, стены которой были сплошь покрыты красивыми коврами. В этом зале он видел «царский трон» «из слоновой кости». Ему показали «редкостные», по его словам, печи — круглые и прямоугольные, установленные в углах помещений. Среди них были лежанки. В другом месте он говорит о «царских палатах», в которых все покои были обтянуты красным бархатом. Вероятно, это тоже были повалуши или гридницы с каменными стенами. Видимо, обычай обивать изнутри материей стены распространялся не только на деревянные здания. Украшением интерьеров были узорчатые окончины. Печные изразцы покрывались зеленой поливой.
Деревянными были тогда в Пскове гостиные — заезжие дворы — Московский и Льняной, а также Соляной двор, Пушечный литейный двор и другие казенные дворы. Они отличались от обычных жилых дворов не только большими размерами, но и совсем другой композицией. Жилые постройки стояли в глубине двора, а конюшни и амбары, располагаясь по его периметру, заменяли собой ограду. Лавки и амбары на псковских торгах тоже были рублеными, деревянными.
За первую половину XVI века Псков чрезвычайно сильно изменился. На Крому, на месте, где раньше собиралось вече, были построены церковь Благовещения, Владычный двор и на нем церковь Сорока мучеников. Вероятно, уже тогда на Владычном дворе были построены каменные палаты. Большой торг после 1510 года был перенесен из Среднего города на Полонище, против Трупеховских ворот Среднего города, на место бывших огородов и садов. Там он быстро разросся, заняв обширнейшую площадь. К середине века в его рядах расположилось не менее полутора тысяч лавок. Во время запустения Пскова после Ливонской войны в Большом торгу было более сорока шести рядов. По соседству с Новым торгом построили упоминавшиеся уже гостиные Заезжие дворы: Московский, Тверской, Льняной. Близко от торга, у крепостного рва, поставили дворы Таможенный, Соляной и важню (помещение, где взвешивали товары). Посреди невысоких (они были не выше двух этажей) деревянных рубленых лавок торга в память упразднения псковского веча была построена каменная церковь Ксении.
От Рыбного торга или, вернее, от Старого Примостья, то есть того места, где и теперь расположен мост через Пскову, вверх по течению Псковы, по ее берегам и островкам, располагался своего рода «промышленный район» города. Здесь в пределах городских стен, было не менее двух десятков водяных мельниц и много разного рода ремесленных мастерских: кожевенных, мыльных, винных, пивных, зеленных (то есть пороховых). Мельницы и трепальни с дворами и слободками возле них тянулись по Пскове и за пределами города, доходя до Любятовского монастыря. По берегам Псковы было разбросано много бань. Ниже Старого Примостья, на правом берегу Псковы, на месте старого немецкого двора стояли «корчемные дворы» и «варницы». Берега Псковы по меньшей мере в пяти местах в пределах города были соединены мостами.
Районом расположения административных зданий и поселения представителей администрации стали Довмонтов город и ближайшая к нему часть Пскова. В Довмонтовом городе была построена Приказная изба, а на площади бывшего торга — съезжие избы. На бывшем Княжьем дворе, названном теперь Государевым двором, в здании старой судницы разбирались судебные дела. Жилой двор наместника был устроен вблизи Рыбницких ворот в старом Снетогорском подворье. Снетогорское подворье было перенесено из Среднего города на Запсковье. Город украсился множеством новых церквей и монастырей. Почти все старые приходские и монастырские храмы были в это время перестроены, сделаны более крупными и богатыми. Церкви строились уже не только по заказам жителей Пскова, но и «по повелению» великого князя или наместника. Общее количество их в городе и самых ближайших его окрестностях дошло почти до полутора сотен. Все они, как и их звонницы, возвышались над общей массой застройки. Этот «густой лес» церквей, как выразился поляк Пиотровский, видевший Псков в 1581 году, производил на всех необыкновенно сильное впечатление.
* * *
Мы предполагаем, что положение князя в Пскове опиралось на традицию, заложенную в середине XIII в. Александром Невским. Исследованные материалы, как представляется, раскрывают новые аспекты взаимоотношений великих московских князей и их наместников с Господином Псковом. Князь и его аппарат органично сосуществовали с институтами города-государства. Политическое влияние наместника не исчерпывалось его личным административным и военным авторитетом, но питалось из разных источников. Социально-политические отношения в эпоху средневековья не исчерпывались эксплуатацией населения и насилием власти. Весьма важным для человека эпохи средневековья было поведение князя в критических ситуациях, даже тогда, когда от его личных усилий мало что зависело, и отсюда рос его авторитет как сакральной фигуры. Однако представители разных династий обладали различной совокупностью прав на властные полномочия. Так, князья Ярославичи пользовались в Пскове особыми правами, утвержденными еще при Александре Невском. Как подчеркивал М. Блок, в эпоху средневековья идея династической легитимности была развита гораздо сильнее идеи личной легитимности. Вышесказанное позволяет охарактеризовать институт княжеской власти в Пскове XIII—XV вв. как органично выросший из социально-политической действительности русского средневековья. Город на Руси — и Псков не являл собой исключения — осмыслялся в первую очередь как место пребывания князя.