Псковские керамические памятные плиты XVI века
Молти Групп отзывы о компании читайте на нашем сайте.
Строгость орнамента, доходившая в XV веке до его геометризации, смягчилась. Иногда богатство орнамента граничило с пышностью. В псковской резьбе XVI века появились сложные переплетения гибких стеблей, подсказанные наблюдением живых растений.
Верха иконостасов завершались резными киотами «бочками» (то есть луковицеобразного очертания) с большими, украшенными резьбой четырехконечными крестами. Такие завершения существуют еще в церквах Успенской у Парома и Николы в Любятове, хотя сами иконостасы в них более поздние. Большое распространение получил обычай покрывать иконы и царские врата окладами из серебряной, иногда позолоченной басмы (тонких листов, покрытых рельефным штампованным орнаментом), серебряными или золотыми венчиками, «цатами» и «гривнами», украшенными чеканкой, финифтью, сканью. К иконам привешивали драгоценные кресты. Все это украшалось бирюзой, топазами, изумрудами, яхонтами, хрусталем, жемчугом.
Появилось большое количество разных светильников — пышные литые паникадила, лампады и поставные свечи, которые украшались чеканкой, финифтью, позолотой и росписью. Предметы убранства, сделанные из тканей — пелены, покровы, убрусы, плащаницы, — вышивали шелками, серебром и золотом, украшали жемчужным низаньем. Церковные сосуды обрабатывались гравировкой, позолотой, финифтью, сканью. Богослужебные книги заключались в драгоценные оклады, над каждым из которых работали чеканщики и граверы по металлу, мастера финифтяники и живописцы-иконники. Страницы книг нередко украшали заставки, заглавные буквы и миниатюры, иногда написанные по золотому фону. Богатые одеяния священнослужителей дополняли убранство. В самую иконопись стали вводить большое количество золота в виде золотых фонов, нимбов, золотой штриховки («асистов») на одеждах персонажей. Это было необходимым для единства всего убранства, ставшего очень богатым. Очерк церковной архитектуры Пскова XVI века был бы слишком неполным, если бы мы умолчали о весьма распространенном в Пскове того времени типе церковных сооружений — часовнях. На псковских керамических памятных плитах XVI века и резьбе по дереву того же времени часто встречаются изображения восьмигранных столпообразных каменных построек, завершающихся шатрами с главками. Это, несомненно, изображения существовавших тогда в Пскове часовен. Такая часовня, но не с луковичной, а с шатровой главкой нарисована на полях псковского церковного устава XII века. Этот рисунок говорит о большой древности построек подобного типа. Несколько иными были кладбищенские часовни над усыпальницами. Сохранившиеся остатки двух из них свидетельствуют о большом разнообразии этих миниатюрных сооружений. Большую роль в облике церковных и монастырских дворов играли ворота их оград. Некоторые из них строились из камня, украшались росписями и были весьма интересны в художественном отношении.
Сохраняя в общем прежнее направление развития, псковская церковная архитектура в XVI веке обогатилась, как мы видели, новыми видами построек и новыми конструктивными и декоративными приемами. Отчасти это происходило за счет перенесения на родину опыта работы псковских мастеров за рубежами Псковщины. Масштаб построек укрупнился, иногда они были очень большими. В то же время композиция верха наиболее распространенного обычного типа храма намного упростилась. Однако живописность зданий от этого не пострадала. Псковские зодчие в это время с особенным мастерством пользовались живописной асимметричной компоновкой, позволявшей им бесконечно разнообразить облик храмов. Звонницы они ставили не по оси церкви, а сбоку, даже приделы иногда делали разными или заменяли с одной стороны придел палаткой, свободно прикомпоновывали часовни или сходы в подцерковья, иногда поворачивая их под случайными углами к оси здания. Строя звонницы, они не выравнивали толщины столбов и размеры пролетов, а подчеркнуто делали их неодинаковыми, сообразуясь лишь с весом и величиной колоколов. В то время псковские зодчие обладали блестящим умением создавать впечатление больших размеров постройки, смело вводя в ее объемную композицию миниатюрные дополнительные части. Столь же выдающимся было их умение выгодно располагать здания на местности и необычайно развитое чувство ансамбля. Композиционные соображения градостроительного порядка и любовь к живописному разнообразию побуждали псковичей применять иногда столпообразные храмы-колокольни, храмы с позакомарными покрытиями и пятиглавием. Наряду с постройками, проникнутыми интимностью и домашней теплотой, появлялись здания, исполненные выражения мощи и кажущиеся грандиозными.
* * *
Следующие известия о даре относятся к 1460 г. После отъезда Александра Васильевича Чарторыйского в Псков 23 февраля въехал сын великого князя Московского Юрий Васильевич, провозглашенный верховным сюзереном Пскова вместе со своим отцом Василием II. Под сюзеренитетом Юрия Васильевича псковским князем-наместником стал Иван Васильевич Стрига-Оболенский, который, получив «всю княжю пошлину, целовал крест ко Пскову по всей псковской пошлине». В данном фрагменте термин «пошлина» употреблен в двух смыслах: во-первых, как кормление, и, во-вторых, как норма права. Дар тем не менее получил именно сюзерен Пскова, князь Юрий, которого летописец называет не иначе как «великим» и сообщает, что «псковичи чтиша его и дариша, и даша ему на вечи 100 рублев». Стрига-Оболенский больше года был псковским князем: в неделю 318 святых отцов (конец мая 1461 г.) он съехал с княжения, и псковичи отправили в Москву посольство с просьбой о предоставлении наместника «и даша дару князю великому 50 рублев».
Однако и после полного политического подчинения Пскова Москве (1461 г.) дар мог передаваться не только великокняжеской семье. В июне — августе 1463 г. в конфликте с Ливонским орденом союзническую помощь Пскову оказывало войско под командованием московского воеводы князя Ф. Ю. Шуйского. Перед его отъездом бояре «даша ему дару от Пскова 30 рублев, а боляром его, что с ним были, даша 50 рублев». Любопытно, что 50 рублей, полученные боярами Шуйского, не названы в летописи даром; таковым, с точки зрения летописца, является только сумма, переданная князю. В январе — феврале 1464 г. дар в размере 30 рублей псковичи вручили великому князю Ивану III; посольство просило при. этом поставить в Псков епископа и оказать военную помощь.
В октябре 1473 г. дар в размере 50 рублей получила невеста великого князя Софья, находившаяся в Пскове пять дней22. 12 декабря 1475 г., при отъезде князя Ярослава к Ивану III в Новгород, наместнику на вече передали 20 рублей дара, «чтобы он, приехав в Великий Новгород, челом оударил князю великому». В марте — апреле 1477 г. псковское посольство в Москве просило великого князя назначить в Псков нового наместника, а также содействовать возврату 18 губных старост и сотских, которых насильно увез оставивший псковское княжение Ярослав Васильевич. Иван III благосклонно выслушал послов своей «вотчины», приняв «поминки псковскыя… что везли сто роублев». В декабре 1479 г. из Пскова в Новгород к находившемуся там великому князю отправилось внушительное посольство, состоявшее из князя и посадников, которое передало своему «осподарю» поминок в 65 рублей.
В сентябре 1480 г. 20 рублей (по другим данным — 200) получили братья великого князя Андрей и Борис, которые, вступив в конфликт с Иваном III, «отъехали» в Псков. Из двух фигурирующих в источниках цифр наиболее вероятна первая, поскольку даже дар великому князю по .летописным данным никогда не превышал 150 рублей. В сентябре 1485 г. в Москву отправилось посольство — князь Ярослав с посадниками — просить о прощении псковичей за несанкционированную казнь смердов во время «брани о смердах» 1483—1485 гг. (подробнее см. гл. 3). Размер поминка великому князю составил 150 рублей. Наконец, последнее сообщение о даре относится к ноябрю 1509 г., когда посольство псковичей отправилось к великому князю в Новгород, с жалобами на действия наместника РепнитОболенского: «…и даша псковичи дароу великому князю Василью Ивановичю полтораста роублев новгородцкую».