Каменная гражданская архитектура
вектор клипарты Стоматология в Подольске круглосуточно.
Значительного развития достигла в XVI веке в Пскове каменная гражданская архитектура. Для Пскова XVI века было характерно строительство в монастырях каменных трапезных, каменных братских корпусов и жилых палат. Остатки их дошли до нас в разных степенях сохранности в Снетогорском, Псково-Печерском и Крыпецком монастырях и на подворьях Печерского, Елизаровского и Снетогорского монастырей.
Трапезные палаты всегда представляли собой обширное каменное здание, к которому обычно примыкал небольшой храм. Своды зала для трапез, находившегося всегда во втором этаже, опирались на один столп, если зал в плане был квадратный, и на два столпа, если план его был удлиненный. В нижнем этаже располагались поварни. Менее обширные подсобные палаты, помещавшиеся в обоих этажах, перекрывали цилиндрическими сводами, очень часто с подпружными арками, усиливавшими их. Компоновались эти здания очень собранно. Входы в верхние этажи были по внутренним лестницам, но применялись и наружные крыльца. Над каменными этажами трапезных возвышались деревянные этажи с кельями. Тепло от печей поварни использовалось для обогрева степ верхних этажей. Кухонные запахи вытягивались специальными вентиляционными каналами. Для выдачи пищи из раздаточной в трапезную устраивался особый проем, напоминающий сквозной шкаф и снабженный вытяжным каналом. Между этажами в стенах проходили узкие канальцы, оканчивавшиеся нишками, служившие для переговоров. Трапезные палаты Крыпецкого монастыря были богато обработаны снаружи нишами, имевшими в нижнем этаже килевидные, а в верхнем бочкообразные завершения. Вверху между большими впадинами с бочкообразными завершениями размещались нишки с килевидными верхами. Судя по тому, что первый этаж отделен от второго поясом с широким поребриком, заключенным между двумя валиками, верх каменной части здания завершался орнаментальным поясом, который до нас не дошел. Оконные проемы с полукруглыми перемычками были раскрепованы.
Такая декорация, и может быть даже еще более богатая, наверняка применялась и в самом Пскове.
Отдельные каменные «братские палаты», в противоположность зданиям трапезных, отличались вытянутым планом. Внизу этих палат были погреба, перекрытые сводами, во второй этаж вели каменные крыльца. Верхние палаты, вероятно, как и низ, служили для хранения монастырского имущества. Судя по палатам Псково-Печерского монастыря, над такого рода постройками тоже бывали деревянные Этажи с кельями для монастырской братии.
В псковских монастырях в то время существовали палаты, служившие жильем отдельным высокопоставленным лицам. Как показывают остатки построек этого типа на подворьях Печерского и Елизаровского монастырей в Пскове, это были отдельно стоящие здания с двумя каменными этажами, над которыми возвышались еще деревянные этажи с жилыми горницами. В каменной части внизу были перекрытые сводами помещения для хранения имущества, а вверху обширный зал, служивший для приема посетителей и торжественных трапез — повалуша. Повалуша перекрывалась деревянным потолком.
По-видимому, совершенно такого же типа были и каменные жилые здания на городских дворах. Сообщая о постройке в 1536 году в Среднем городе палат для архиепископа Макария, летописец добавил, что псковские монастыри ему «повалушу склали» и «мшили» горницы, то есть строили из бревен с прокладкой их мохом.
Не меньше чем монастырям и духовным владыкам, каменные палаты были необходимы псковским купцам того времени. В 1510 году великий князь Московский отобрал от псковичей клети на Крому, и с тех пор купцы хранили свои товары и запасы на собственных дворах. Без каменных зданий они уже не могли обойтись. Даже не особенно богатые псковичи в XVI веке строили каменные клети, погреба и подызбицы. Как мы знаем по памятникам первой половины XVII века, псковские купцы, опасаясь не только пожаров, но и краж и грабежей, тогда не решались еще устраивать склады товаров и других ценностей отдельно от своего жилища, даже на другой стороне собственного двора. Они располагали их в нижних этажах жилых палат. Вместе с тем в этих палатах устраивались обширные помещения для гостей, пиров и увеселений.
* * *
Итак, на протяжении второй половины XV — начала XVI в. в летописях зафиксировано \ 1 фактов получения князьями от города Пскова денежных сумм от 20 до 150 рублей под названием «дар». В шести случаях он передавался великому князю; кроме того, получателями дара были сын и внучатый племянник великого князя Василия II, невеста и родные братья Ивана III. Очевидно, что в летописи зафиксированы далеко не все факты получения дара князьями, но столь же очевидно, что перед нами не случайная выборка, а устойчивая традиция. Дар передается, за одним исключением, князьям московского дома или невесте великого князя; в одном случае его получил воевода князь Ф. Ю. Шуйский, происходивший из рода суздальских князей. Установить происхождение традиции дарений оказалось возможным именно при исследовании получения дара князем Федором Юрьевичем Шуйским.
Традиция дарения явно носила династический характер, и, коль скоро дар в 1463 г. был передан служилому князю, значит, эта традиция распространялась на всю династическую ветвь, к которой принадлежали великие московские и некоторые служилые суздальские князья. Князь Федор Шуйский был потомком суздальского князя Василия Дмитриевича, род которого, как и род московских князей, восходил к великому князю Владимирскому Ярославу Всеволодовичу (1238—1246 гг.). Ярослав был сюзереном Новгорода и Пскова; поэтому для определения ключевого момента в эволюции отношений между князьями и Псковом необходимо рассмотреть политическую ситуацию на Северо-Западе России в ХIV в.
С 1208 по 1226 г. Псков находился под контролем смоленских Ростиславичей; большую часть этого времени в Пскове княжил брат Мстислава Мстиславича Удалого Владимир Мстиславич, последнее упоминание о котором относится к 1225/1226 г. Но с 1225 г. в Новгороде утвердился представитель суздальских князей Ярослав Всеволодович, и ему удалось, наконец, взять под свой контроль Псков. Тем не менее именно в 1228 г. Псков вновь вышел из-под власти Ярослава, заключил мирный договор с Ригой и отказался участвовать в военной кампании суздальского князя против Ливонского ордена. Из Пскова были изгнаны княжеские тиуны («…а кои и были люди во Пскове Ярославли, тех псковичи выгнаша изо Пскова»), а вскоре Ярослав утратил и новгородский стол.
Он вернулся в Новгород лишь 30 декабря 1230 г., а в течение 1231 г. князь смог восстановить контроль и над Псковом, посадив здесь в качестве наместника тысяцкого Вячеслава. Однако уже в 1232 г. город был захвачен группировкой новгородских бояр во главе с бывшим посадником Борисом Негочевичем, а Вячеслав попал к ним в плен. В ответ Ярослав арестовал оказавшихся в Новгороде псковских гостей с товарами, и летом 1232 г. между Ярославом и псковичами шли переговоры, сопровождавшиеся торговой блокадой Пскова. В конце 1232 г. («на зиму») псковичи признали сюзеренитет Ярослава и получили в качестве наместника его шурина — князя Юрия Мстиславича. «Борисова чадь» бежала за границу в Оденпе (Медвежью голову), но в следующем году во время неудачного нападения на Изборск Борис и его сторонники были захвачены в плен и отправлены в Переславль.