Каменные жилые здания XVII века
Первые же каменные жилые здания XVII века были огромными по тем временам. Окна их верхних деревянных помещений достигали высоты крестов, увенчивавших главы больших псковских храмов. Необычайная массивность палат, их высокие суровые стены, обширные деревянные хоромы с гульбищами, возвышавшиеся в четвертом и пятом этажах, каменные ограды дворов, ворота со створами из «досчатого» железа — все это должно было поражать всякого видевшего их тогда. Два нижних каменных этажа таких палат занимали подклети и клети — помещения для хранения товаров и наиболее ценного имущества. Они перекрывались каменными сводами. Освещавшие их небольшие окошки были снабжены углубленными в специальные впадины железными ставнями, защищавшими внутренность палат от искр и головешек в случае пожара, а также решетками, предохранявшими палаты от воров. Двери закрывались железными запорами. Двери подклетей и сеней закладывались еще изнутри толстыми деревянными брусами-засовами, уложенными в специальные каналы. Подклети иногда связывались с клетями внутренними лестницами, проходившими в толще стен.
В сени второго этажа поднимались по наружному крыльцу. Из сеней лестница, проходившая внутри одной из стен, вела в третий этаж, где принимали гостей. В первых постройках такого рода весь Этот этаж был занят одним большим помещением — повалушей, в которой гости пировали и забавлялись музыкой, представлениями скоморохов, плясками, пением, играми и т. д. Когда не было гостей, повалуша, надо полагать, служила общим залом для семьи, местом, где ели, выполняли домашние работы. При довольно большой площади, она была высотой всего метра в два с половиной. Оштукатуренные и выбеленные светлые стены ее сочетались с обширной поверхностью деревянного потолка, гладко отесанный накат которого укладывался поверх балок из толстых брусьев. Внутри повалуши к ее стенам прилегали деревянные тамбуры, защищавшие от сквозняков и от попадания холодного воздуха из междуэтажных лестниц и выходов на гульбища — обширные деревянные наружные балконы. У стен же стояли объемистые, облицованные поливными изразцами печи.
Повалушу старались по возможности лучше осветить. Однако окна тогда были маленькими, а их «оконничные станки» и слюдяные узорные оконницы задерживали много света. Окна повалуш не имели решеток, а только железные наружные ставни. Ниже подоконников кругом у стен шли лавки, резные ножки которых врубались в деревянный пол. Какую-то часть повалуш занимали обширные столы. Четвертый этаж был уже полностью деревянным. В его сени, помещавшиеся над сенями нижележащего каменного этажа, поднимались из повалуши по внутренней лестнице. По сторонам сеней размещались горницы: ближе к улице — мужской части семьи, в стороне, обращенной в глубь участка, — женской.
Еще выше, уже в пятом этаже, располагались холодные помещения — сенники, чердаки, вышки и светлицы. Они не занимали всей площади здания, а возвышались в виде отдельных срубов над его серединой (над сенями) и над торцами. Из них были выходы на балконы (гульбища) для членов семьи.
Такие огромные пятиэтажные жилые здания строили в Пскове до середины XVII века. С каждой новой постройкой в их архитектуру вносились изменения. Совершенствовалось устройство окон и дверей, изменялись состав и расположение помещений, их связь между собой. Эти нововведения сопутствовали переменам в обычаях и укладе жизни богатейшего псковского купечества.
* * *
Землевладение
К началу XV в. вся удобная земля в Псковском государстве была освоена и введена в хозяйственный оборот, о чем свидетельствует точное и детальное обозначение границ владений в земельных документах — духовных и купчих. В них были учтены и временно выпавшие из оборота «порож-жие», и неудобные для обработки земли, как, например, мох. Границами владений были «пути» (дороги), «разгонные» и «раскладные» межи, приметные деревья и камни в лесах и на пожнях. Поскольку в деревне сохранялась община, пользование такими угодьями, как сенокосы, водопои, леса было коллективным, но любой полноправный общинник мог по своей воле отчуждать и личную землю, и доли в общинных угодьях.
В Пскбвском государстве сложилась устойчивая структура землевладения: землями владели церкви, монастыри, посадники, земцы, крестьяне-общинники (в источниках иногда именующиеся смердами). Характерной чертой землевладения в Псковском государстве была дробность, череспо-лосность и раздробленность. Мы не располагаем сведениями о крупных феодальных вотчинах; даже земли посадников состояли из небольших деревень, находившихся в разных, порой удаленных друг от друга местах. Уникальным источником по истории землевладения является духовная Акили-ны 1417—1421 гг.: ей, жене псковского князя и сестре посадника, принадлежало всего 13 дворов в псковских засадах и пригородах. Кроме того, наблюдалось такое явление, как землевладение сябров (соседей). Сябрами могли стать крестьяне распадавшейся общины, земцы, покупатели мелких вотчин из числа горожан.
Для средневекового Пскова было характерно владение землей «в одерень» — особая форма землевладения, распространенная на Северо-Западе и Севере Руси. Псковские земельные акты, содержащие формулу о владении землей «в одерень» начали вводиться в научный оборот с времени публикации А.Х. Востоковым ободной грамоты на землю слободы Троицкого собора. К настоящему времени известно 27 таких грамот, что, в общем, немного по сравнению с новгородскими актами. До публикации новых псковских грамот Л.М. Марасиновой именно новгородские акты были в центре внимания исследователей, интересовавшихся этой формулой. Одним из первых статью о землевладении «В одерень» написал Н.П. Павлов-Сильванский. Исследователь считал, что эта формула является общей для индоевропейских народов, и, приведя примеры из русских источников об употребления дерна в земельных делах, сопоставил их с немецкими свидетельствами, также говорящими о передаче куска дерна как символическом изображении перехода участка земли во владение другого лица.
Л.М. Марасинова обосновала концепцию, согласно которой владение землей «в одерень» означало «неограниченную какими-либо условиями собственность, предусматривающую право дальнейшего распоряжения приобретенной землей». «Полной и безусловной собственностью» считает форму владения «в одерень» и Ю.Г. Алексеев. В.Ф. Андреев вслед за С.Н. Валком возводит зарождение формулы «в одерень» «к доактовому периоду оформления сделки, когда дерн использовался в качестве атрибута символического обряда, сопровождавшего переход земли из рук в руки». На Северо-Востоке Руси, по мнению В.Ф. Андреева, аналогом формулы «в одерень» был оборот «купил… впрок без выкупа», что объясняется вытеснением обряда с дерном ритуалом хождения с иконой по межам.