Фресковая роспись стен
С нами спутниковый мониторинг грузового транспорта обеспечивается быстро и надежно. Фрески роспись стен.
Процветала живопись, связанная главным образом с производством икон. Иконостасы приобретали все большее значение в убранстве храмов. Сплошная фресковая роспись стен и сводов церквей уступала место изображениям, сосредоточенным в иконостасе, ставшем теперь богатым поприщем применения мастерства иконников, резчиков по дереву, «среброкузнецов», литейщиков и других мастеров.
В прикладном искусстве, живописи, архитектуре Пскова XV века ярко выражены черты народного творчества. Произведения псковского ремесла того времени замечательны соединением технической целесообразности, позволявшей экономно расходовать материал, время и мускульную силу мастера, с сильным художественным эффектом, достигаемым этими экономными средствами. Тябла иконостасов, как, вероятно, и другие украшенные резьбой части зданий того времени, не знали форм, которые требовали бы вырубания больших масс древесины. Художественное богатство их заключалось в неглубоко вырезанном, но очень четком и необыкновенно красивом орнаменте. Формы и компоновка орнамента, в котором повторялись одинаковые мотивы, позволяли применять минимальное количество рабочих приемов при его выполнении и довольствоваться немногочисленными прорисями. Вкусы псковских мастеров сказывались в их любви к приему контраста и умении пользоваться им. Контраст — любимое средство народного искусства, и его можно проследить даже в старинной псковской крестьянской одежде. Покрытые рельефной резьбой тябла иконостасов, оставаясь непозолоченными (что, по-видимому, было характерно для Пскова XV века), контрастировали с совершенно гладкими, но зато горевшими ярчайшими красками рядами икон. Весь внутренний вид обычной псковской церкви того времени строился на контрасте иконостаса со слабо освещенными поверхностями стен и сводов. Расположение главы и окон было подчинено этому замыслу: свет из барабана лился на иконостас, боковые (северное и южное) окна располагались вверху близко к иконостасу с тем, чтобы большая часть света тоже падала на него.
Любовь к контрастам выражена и в иконописи Пскова того времени. Смелые сочетания ярких цветов, например, насыщенного темно-синего или зеленого с ярко-красной киноварью, коричневого с белым, при лаконичной и очень ясной композиции икон, давали особый декоративный эффект.
Принципы и характерные черты народного архитектурного творчества оказали огромное влияние на характер псковской архитектуры XV века. За этот век в Пскове было построено около четырех десятков церквей в монастырях и более двадцати храмов кончанских, уличанских и других. Из всех этих построек до нас дошли: церковь Василия на Горке (1413), Козьмы и Демьяна с Примостья (1462), Георгия со Взвоза (1494), Варлаама на Зваиице (1495) и Богоявления на Запсковье (1496). До Великой Отечественной войны существовала еще монастырская церковка Никиты в поле, построенная в 1470 году.
От первой половины XV века до нас дошел лишь один памятник псковского церковного зодчества — храм Василия на Горке. Он свидетельствует о больших изменениях, происшедших в архитектуре Пскова за вторую половину XIV века. Четверик храма завершался, как и в первых кончанских храмах, тремя полукружиями с каждой стороны и был покрыт по этим полукружиям. Но три абсиды с восточной стороны, высокое подцерковье, галереи, охватывавшие четверик с трех сторон, приделы, обработка абсид «валиковыми разводами», пояса орнамента из впадин на абсидах и барабане, обработка притвора пятилопастной дугой —- все это приемы, которые только начинали входить в архитектуру Пскова.
* * *
Новый мор в Пскове начался в канун Николина дня зимнего (6 декабря 1441 г.) и продолжался до Дмитриева дня «на осень» (26 октября 1442 г.), «а по пригородом и по волостем еще мерло и до Крещения Господня». Жестокая эпидемия обрушилась на Псков в сентябре 1465 г.: «Посла Бог казнь на град и на люди, за оумножение грех наших: бысть мор велик зело во граде Пскове и по всей области града Пскова; начаша мерети месяца сентября, и бысть сам напор, много падоша християн в рожественное говение, мряху бо мужи и жены и малыя дети, полагаху бо во едину яму по пяти и по десяти, а во всех концах на посаде скуделницы ископаша, и полагаху мертвыя. А мроша сице: аще оу кого явится железа, той на другии или на третий день оумираше». Мор продолжался недолго и отступил в великое заговенье 1466 г. Эпидемия 1487 г. также была кратковременной и, судя по летописи, продолжалась с августа по октябрь.
Эпидемию 1506 г. летописец охарактеризовал предельно лапидарно, как «мор безымянной», во время которого «мря-хоу бо моужи и жены и малые дети, и по пригородом и по волостем». Весьма любопытным было восприятие в Пскове эпидемии 1521/1522 г., поскольку к этому времени в городе появились выходцы из северо-восточных земель, которых коренные псковичи обобщенно называли «москвичами». Эпидемия, начавшаяся 20 июля 1521 г., сильно ударила по торгово-промышленной верхушке Пскова, в значительной своей части представленной «сведеными москвичами»: «…мряхоуть бо моужи и жены, старыя и младыя, а от гостей и от лоутчих людей без мала все не изомроша, а москвичам то бысть посещение Божие моровое не обычно; а почало мерети от Ильина дни, а гостей хто приметца у кого за живот, и тот весь вымрет; и первое почаша мерети на Петровской улицы оу Юрья у Табулова оу сведеного, и князь Михаило Кислица велел оулицу Петровскую заперети с обею концов…»30. Данный пространный фрагмент интересен для нас еще и первым упоминанием о противоэпидемическом карантине — «запертой с обоих концов» по инициативе московского наместника улицы. Следующая эпидемия случилась осенью — ранней зимой 1532 г., и, наконец, последняя эпидемия описанного цикла фиксируется источниками в сентябре – октябре 1551 г.
Итак, в течение двухсот лет (1341—1551 гг.) на Псков и окружающие его земли 15 раз накатывались опустошительные эпидемии. Представительных цифровых данных для суждения о смертности для этого времени в источниках нет. Только сообщение летописи об эпидемии осени 1551 г. дает возможность представить масштабы крупнейших демографических катастроф. По сообщению летописца, в сентябре 1551 г. в Пскове погибло 4800 человек, а в октябре — начале ноября — 2700 человек31. В течение года число жертв эпидемии, по данным летописи, выросло до 15 тыс. человек, но эта цифра выглядит сугубо оценочной, и у нас нет оснований доверять ей безусловно.
Дело в том, что расчетная численность населения Пскова в середине XVI в. не превышала 15 тыс. человек, и, вероятно, даже 7,5 тыс. умерших от эпидемии составили его половину32. Но такое количество жертв, видимо, было чрезмерным, обычные эпидемии губили не более трети населения города. С периодичностью в 15—20 лет эпидемия уносила по нескольку тысяч человеческих жизней, и таким образом, компенсировалась высокая рождаемость, характерная для старого порядка воспроизводства населения. Подобная саморегулирующаяся система была свойственна большинству средневековых городов, и Псков здесь не представлял исключения.