Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
Завершая наше исследование псковской архитектуры эпохи самостоятельной жизни города, мы еще раз подчеркнем общую недостаточную изученность натурного материала, неудовлетворительную сохранность памятников важнейших эпох, а иногда и их полное отсутствие. Отсюда возникает с неизбежностью предположительность многих датировок и оценок, в том числе, конечно, и предложенных нами. По мере возможности автор пытался отыскать дополнительные, более конкретные и тонкие критерии для историко-эволюционных оценок.
Однако главное в работе было связано с попыткой проникновения в художественный стиль и образную природу псковского искусства, к которому долгое время относились несколько снисходительно, поэтизируя образ милого, теплого, но упрощенного, ремесленного по природе историко-культурного феномена.
Особенности памятников Пскова таковы, что только типологическое описание неспособно в полной мере определить их природу. Если в других русских городах после постройки главного городского собора обычно устанавливались какие-то определенные, характерные для данного центра иконографические черты и конструктивные приемы, то в псковских памятниках XII и первой половины XIV в. невозможно выделить подобную специфику. Очень легко свести это искусство к новгородским, смоленским или московским заимствованиям. Собственно псковское начало кажется непрерывно ускользающим, не кристаллизующимся в определенном наборе признаков.
В то же время реальное знакомство с памятниками все время порождает чувство существенной оригинальности построек не только XIV, но и XII в. Это какой-то общий отпечаток духовного склада города, который реализуется в особых пропорциях привычных схем, стиле, художественной интерпретации форм.
Уже соборы XII в., сохраняя пространственную цельность композиций начала века, привносят на смену вертикальным и динамичным структурам новгородских соборов широкое, спокойное осеняющее движение сводов. Каждый город не случайно выбирает традицию. Поражает необыкновенное соответствие природы будущего псковского зодчества облику открывающего его историю собора Мирожского монастыря. Его архитектура не только определила многие особенности другого создания XII в., собора Ивановского монастыря, не только оказалась образцом при строительстве начала XIV в., она еще и воспитала религиозное чувство псковичей.
Искусство XIV в. переносит нас в мир, лишенный сосредоточенной силы XII в., в атмосферу искренней веры людей, чья жизнь полна тревоги и держится надеждой на мир вышний и собственной беззаветностью. Никольская церковь в Изборске позволяет ощутить эту архитектуру, гораздо более камерную, тревожную и открыто эмоциональную, нежели новгородская. В сосредоточенной тишине псковских церквей есть какая-то тревожная неопределенность и драматизм, форма не обладает однозначной уверенностью и ориентацией. Каноническая центричность и объединенность пространства крестово-купольных церквей видоизменяется стремлением к отъединенности и замкнутости пространственных зон, тяготением вместо открытости периферийных компартиментов к укрытости.
В XV в. в облик псковских церквей проникает светлая объединяющая надежда, лучшим памятником переходного периода является церковь Успения в Мелетове. Ступенчатые своды объединяют интерьеры, гармонизируют их пространства. Это искусство связано с идеальной духовностью рублевской традиции. Новые ритмы проникают и в наружный облик церквей.
К концу столетия искусство Пскова достигает полной возмужалости. Формы приобретают точность и уверенность, композиции — законченность каждого структурного варианта и вместе с тем изобретательность, умение внести индивидуальные черты в облик каждого памятника. Объединенность спокойного и чистого пространства церквей постепенно становится артистической концепцией, понимание стиля и владение всеми элементами художественного языка архитектуры поражают мастерством и осмысленностью.
Интерьеры псковских церквей представляются драгоценнейшим достоянием русского искусства — по строгости и сосредоточенности религиозного чувства, покою, чистоте и доверительности, по выверенности форм. Это высокое искусство, и хотелось бы думать, что трактовка его как близкого бытовому, житейскому, как простого и милого останется пройденным этапом наших суждений. В памятниках рубежа XV—XVI вв. легко обнаружить черты изощренного и сложного понимания форм, их нельзя определить как непритязательные — напротив, они в лучшем смысле слова «притязательны», претендуют на художественную, творческую наполненность и обладают ею.
На протяжении XIV—XV вв. десятки церквей стали центрами улиц, кварталов, городских концов, пронизали городской ансамбль. Весь организм города оказался стянутым, объединенным кольцами каменных стен и башен, сообщивших городу в целом пластическую и пространственную определенность.
Однако это ничуть не противопоставило город природному ландшафту. Постепенное, естественное расширение города, согласованное по темпам и направлениям с развитием исторических коммуникаций и рельефом местности, следование городских «оград» всем движениям застройки и ландшафта неразрывно соединили с архитектурой редкую красоту пейзажей. Природные и рукотворные ритмы, доминанты и перспективы все время дополняют и разнообразят друг друга. Если учесть, что в архитектуре Пскова при всей мощи его укреплений и гармонической слаженности, устойчивости форм его крупных храмов нет стремления к грандиозному, официальному, устрашающему и суровому, то в целом картина города оказывается удивительно приветливой. Подобное ощущение сохраняется и в наши дни, оно, конечно, было намного сильнее в XVI столетии.
Хочется снова подчеркнуть еще одну особенность города, проистекающую из его географического положения, но оказавшуюся очень созвучной природе его искусства,— это его открытость, «доверчивость», обращенность к реке, ибо все храмы обращены к ней западными фасадами; крыльца, притворы, порталы, звонницы — все глядело в эту сторону. Сохранившиеся изображения Пскова на иконах свидетельствуют о том, что указанные особенности речных панорам города, его общего облика хорошо осознавались и фиксировались общественным сознанием.
Пскову в истории русского искусства принадлежат явления культуры духовно сосредоточенной, эмоционально доверчивой и богобоязненной, порожденной сознанием людей, волей судьбы острее, нежели в других русских землях, понимавших неустойчивость и тревожность бытия. Драматизм искусства XIV в., светлая надежда XV столетия, ощущение силы, достоинства, духовного напряжения на рубеже XV—XVI вв. породили прекрасные произведения архитектуры, донесшие до нас дух эпохи в живом художественном выражении.
Отрывок из книги Комеч А.И. - Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.