Архитектура первой половины XIV в.
Основное помещение храма представляет собою, как обычно, квадрат, длина его сторон внутри из-за нерегулярности, перекошенности плана колеблется от 9 до 9,3 м. Треть этого размера примерно равна длине подкупольной ячейки, или, что то же самое, каметру главы. Боковые рукава креста должны были бы быть равными подкупольной ячейке, однако ширина последней несколько увеличена, столбы отодвинуты к боковым стенам на 15—20 см, четкость соотношений нарушена,
Западный и восточный рукава практически одинаковы, столбы, как и положено, смещены к востоку. В стенах жертвенника и диаконника устроены ниши — по две, в церкви Михаила Архангела ниши были только в восточных стенах.
Для вертикального построения храма решающее значение имеет высота хор, примерно равная 4 м. Удвоенная, она определяет пяты основных сводов и подпружных арок.
Хоры в западных угловых ячейках устроены на сводах, ориентированных по оси север—юг. Эти своды опираются на западную стену и арки от столбов к боковым стенам. Эти арки отходят от столбов в одном уровне со сводами и поэтому врезаются в наклонные поверхности сводов; подобное соотношение станет в дальнейшем типовым.
В завершении храма восточные угловые камеры перекрыты сводами в поперечном направлении (ось север—юг), западные — в продольном (запад—восток), что обычно для новгородских памятников первой половины XIV в. Однако новгородские постройки не имеют двухъярусного заполнения восточных углов, да и в западных углах хоры в Новгороде устраиваются на деревянных настилах. Структура новгородских памятников иногда бывает совершенно прозрачна — в церкви Успения на Волотовом поле все угловые ячейки раскрыты широкими и высокими арками. В Пскове же замкнутая крестообразность внутреннего центрального пространства имеет своим истоком формы соборов Мирожского и Снетогорского монастырей. Подобное же влияние Г. В. Алферова справедливо прослеживает в новгородских памятниках второй половины XIV в., но в Пскове оно проявляется раньше и непосредственно, без новгородского посредничества. Предвосхищая дальнейшее, отметим странность ситуации: Никольская церковь похожа на памятники Новгорода 1360—1380-х годов, в то время как памятники Пскова второй половины XIV в. обнаруживают неожиданное сходство с более ранними новгородскими постройками. Это свидетельствует и о родственности художественных явлений, и об определенной самостоятельности их эволюции.
Двухъярусность деления угловых частей выявлена в западном Рукаве креста устройством настила хор и арками прохода. Восточные камеры глухие, над жертвенником — на деревянном настиле, над диаконником — на сводчатом перекрытии.
Столбы толще стен, однако в них уже не скрыто никаких лопаток. Это уже и не отрезки стен, они имеют вид цельных однородных объемов, создающих опору угловых компзргиментов. Правда, этот упругий ритм не получает развития в верхней зоне, где масса скрыта за ровным и ненаправленным движением стенных поверхностен, обрамляющих рукава креста, а потом дробится в странных очертаниях сводов с двойными подпружными арками, поставленными тесно и как бы бессмысленно. Обычно подпружные арки концентрируют структурное начало, здесь же они его дробят и мельчат. Ритмика арок и сводов не имеет центрического характера, узкий барабан еще больше лишает завершение собирающей, объединяющей роли. Барабан равен меньшему размеру подкупольного компартимента, он меньше его ширины, как бы обужен, уплотнен массивными ступенями арок и сводов.
В общем интерьер, несмотря на свою четкую, почти центрическую композицию, не обладает цельностью. Если в нижней зоне план и легко ощутимая плотность, сила четырех столбов акцентируют единство и центричность крестообразной зоны, то вверху движение по периметру рукавов креста становится равномерным и пассивным, углы центрального квадрата теряют структурную роль, а еще выше разные очертания сводов дают каждому рукаву креста свой ритм, свой характер, при этом дробный и малопредсказуемый.
Пространство имеет характер как бы следствия устройства объемных форм, структура которых достаточно разноречива. Здесь, как и в интерьере собора Снетогорского монастыря, преобладает ощущение пассивности зрительного начала, что является следствием отсутствия артистической концепции формы. Но эта разреженность, неконцентрированность формообразования рождает при восприятии этой архитектуры удивительную ненапряженность, простоту, доверчивость и открытость эмоционального состояния. Подобные храмы полны смирения и некоторой тревожности атмосферы (от как бы непредсказуемости в развитии архитектурного организма, от ощущения вещной, ремесленной природы кладки).
Подобный характер среднего пространства и особенно его главной верхней зоны сосуществует со стремлением создать почти закрытые, Укромные камеры, рассчитанные буквально на одного-двух человек. Они устраиваются на втором ярусе в угловых частях, двухъярусное устройство угловых компартиментов становится характерным и специфическим признаком псковского зодчества. Над восточными углами здесь могли размешаться ризницы (в Никольском соборе палатка над диаконником расположена на своде, над жертвенником была, вероятно, устроена на.деревянном настиле), иногда вообще не имеющие окон и доступные лишь через приставные лестницы. В западных углах располагаются лестница на хоры (с севера) и придел (с юга), в Никольском соборе — Спаю-Преображенский придел, который столь памятно освящался в 1350 г. Эти крошечные палатки устроены просто и функционально — либо как надежные хранилища, либо как сокровенные молельни.
Отрывок из книги Комеч А.И. - Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.