Псковская архитектура XII в.
Обратимся теперь к рассмотрению псковских памятников. Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря является первоклассным произведением архитектуры середины XII столетия. Типологически в древнерусском искусстве он уникален — это настоящий крестово-купольный храм, однако рукава креста столь выделены по высоте, что он выглядит как вписанное в квадрат плана крестообразное здание с низкими угловыми, как бы примыкающими частями (восточные являются апсидами). В литературе отмечалось сходство собора с памятниками Херсонеса и Малой Азии. Но подобные аналогии касаются лишь типа здания и могут быть расширены присоединением образцов едва ли не всей территории византийского искусства, они оказываются поэтому неконкретными и малосодержательными. К тому же пропорции памятника — угловые помещения вдвое ниже рукавов креста — не находят параллелей, обычно угловые части поднимаются до пят центральных сводов.
Если точное место исхода типологической традиции остается неясным, то не подлежат сомнению очень близкие главным явлениям византийского искусства общий характер и стиль памятника. Они не могут быть объяснены из предшествующего новгородского строительства. Инициатором подобной художественной ориентации мог быть только Нифонт, поскольку произведения княжеского круга 1110—1130-х годов выдают иные вкусы. Некоторая же общность приемов — строительная техника, плинфа — все же свидетельствует о работе той же артели, хотя, быть может, и под руководством нового зодчего.
Вместо высоких, стянутых энергичными вертикалями структурных памятников мастера возводят сравнительно невысокий мощный собор, в композиции которого резко увеличивается значение завершающих его сводов и главы с непривычно широким цельным, не пронизанным столбами внутренним пространством. Отсутствие лопаток рождает чувство слитности оболочки, непрерывности ее кругового движения, огибания. Даже изолированность угловых частей (они соединялись с основным помещением узкими арочными проемами, ныне растесанными, лишь проходы жертвенника и диаконника сохранили первоначальные очертания), как это ни парадоксально, скорее содействует освобожденности, облегченное основного крестообразного помещения. Оно оказывается окруженным пространствами угловых камер, зрительно стены рукавов креста из массивных, замыкающих превращаются в более тонкие, разгораживающие.
В сравнении с новгородскими постройками здесь и реальная толщина стен меньше (около 1 м против 1,2—1,3 м). Ширина боковых нефов, или, что для этого памятника адекватнее, глубина рукавов креста, увеличивается. Соотношения здесь необычны, акценты кажутся намеренными и осмысленными. Мы уже отмечали, что в Успенской церкви малые нефы были против канонических соотношений расширены, достигаемое подобным образом увеличение внутреннего пространства ведет одновременно к уменьшению доминирующей роли центрального подкупольного компартимента. В Спасо-Преображенском соборе глубина боковых рукавов креста равна ширине центральных подпружных арок. Но последние опираются не на лопатки, а на консоли, исчезающие в стенах рукавов креста, поэтому центральное пространство и зрительно, и реально несколько расширяется. В результате храм, почти точно равный по общей ширине и ширине главы Николо-Дворищенскому собору, выглядит более пространственным и при этом сохраняет определяющее значение центра.
Основная выразительность всей композиции связана с доминирующей ролью сводчатого перекрытия. Последнее находится здесь значительно ниже, ближе к вошедшему в храм, чем в памятниках Новгорода,— отношение высоты рукава креста к его ширине примерно 2 : 1, а не около 3,5 : 1, размеры форм перекрытия зрительно специально увеличены. Здесь наиболее полно для новгородско-псковской архитектуры XII в. воплотился византийский идеал храма с широким свободным, осененным куполом пространством. Прекрасно описал его выразительность Г. Зедльмайр: «Не стены являются... первичным элементом, конструирующим пространство, которое лишь потом замыкается сверху "перекрытием", "реющим зонтом" или "балдахином" но именно балдахин служит первичным оформляющим пространство элементом, которое затем благодаря возведению с открытых сторон заполняющих стен становится со всех сторон замкнутым пространством».
Выразительность равной, единой, не разбитой лопатками стены-оболочки нижней части храма приобретает вдруг большую напряженность вверху выявлением центральных подпружных арок. Они поддерживаются напуском кладки как бы постепенно выходящих из стены лопаток, консолями — прием, впервые появляющийся в нартексе собора Антониева монастыря. Самостоятельность и значение «лопаток» подчеркнуты шиферными плитами, которые слишком велики и заставляют ощутить всю высоту как бы спрятанных в стене опор. Если внизу стены облегчены превращением в перегородки, то вверху легкость поверхностей сводов создается концентрированием нагрузки в подпружных арках. Активное структурное начало завершения подчеркивает центричность композиции собора и властно утверждает среднее пространство как доминирующее, несмотря на большую глубину рукавов креста.
Основные своды начаты несколько выше пят подпружных арок, что обычно для новгородских памятников. Однако здесь это создает сильный и недвусмысленный эффект, который в Новгороде из-за большой высоты храмов и обилия членений малоощутим. Своды выглядят не концентричными с арками, а поднимающимися выше. Пространство оказывается еще освобожденнее, увеличенный масштаб верхних частей придает целому черты грандиозного. Последнему содействует низкое расположение окон рукавов креста (до уровня консолей), как бы присоединяющее к сводам и часть стен, что подчеркнуто и системой росписи. Силу и динамику верха подчеркивает изменение выноса подпружных арок, зрительно утолщающихся по мере подъема. Ощущение нависания к грандиозному прибавляет оттенок грозного и даже сурового, что усиливается и затененностью сводов (из-за низко прорезанных окон).
Отрывок из книги Комеч А.И. - Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.