Ворота буя Козьмодемьянской церкви
Подробности замер сопротивления изоляции электропроводки здесь.
При восстановлении храма после 1507 года он получил восьмискатную крышу и новую главу, которую мастера были вынуждены поставить на пониженные подпружные арки, чтобы не повторять постамента под барабаном. Какими стали приделы при Этой перестройке — мы не знаем, но, надо полагать, их тоже решили в духе XVI века и, вероятно, перенесли на восток от старых. Случай с взрывом пороха в 1507 году показал Козьмодемьянским соседям, что при церкви необходимы складские помещения, и они построили большую четырех-пролетную звонницу на обширном основании, в котором наверху был храм, а внизу хорошо защищенные от пожара склады. Это массивное, почти кубическое здание встало на самом углу перекрестка и делило людской поток, движущийся от моста, на две части: следующую налево, на улицу Званицу, и направо — на Козьмодемьянскую улицу.
В XVII веке и позднее приделы храма подвергались перестройкам, и не только от XV, но и от XVI века в них уже ничего не осталось. В XVIII веке были сломаны столпы звонницы и на старое ее основание взгромоздили восьмигранную колокольню, простоявшую до Великой Отечественной войны.
Ворота буя Козьмодемьянской церкви — редчайший образец такого рода сооружения. Дошли до нас они, конечно, не в первоначальном виде. Над аркой проезда видна широкая впадина. Это, несомненно, нижняя часть ниши, в которой помещалось большое фресковое изображение Козьмы и Демьяна. Верхняя часть ниши сломана вместе с щипцом, завершавшим ворота. Крыльцо церкви, пристроенное к первоначальному притвору, относится к XVII веку и носит на себе следы многих переделок.
В 1925 году в палатках храма были найдены остатки иконостаса начала XVI века. Это были светлые гладкие липовые доски с вырезанным на них мелким строгим стилизованным растительным орнаментом, который никогда не был покрыт позолотой (доски хранились до Великой Отечественной войны в Псковском музее).
Судя по ним, иконостас Козьмодемьянского храма был очень строгим по композиции и рисунку и вся изукрашенность его состояла в необычайно изящной резьбе, покрывавшей его простые формы. Глава завершена очень красивым позолоченным крестом XVII века с ажурным яблоком.
Черты первоначального облика храма в какой-то степени читаются на его восточной стороне. Злесь на абсидах остались еще первоначальные орнаментальные пояски из впадин, верхние части ваяиковых разводов и старые узкие окошки. Форма средней абсиды характерна для XV века: примерно до трети ее высоты она сложена отвесно, затем заваливается «на стену», а в самом верху, над дугами валиковых разводов опять идет отвесно. Сужение абсиды создает иллюзию большой ее высоты, придает впечатление устойчивости и прочности сооружения.
Очень интересно основание звонницы, в частности уникальная церковка в верхнем ярусе, с двумя столпами, поддерживающими ее своды, очень характерные для XVI века. В северной и южной стенах остались гнезда от брусьев иконостаса. Сохранились двери, ниши и окна XVI века и часть старинной штукатурки. Снаружи это здание, с его заметно заваленными стенами и кое-где прорезающими их узкими окошками, производит впечатление суровой и строгой силы. Но нужно не забывать, что это только постамент для звонницы, с ее оживленными пестрой игрой света столпами, перемычками, колоколами, приспособлениями для раскачивания колоколов и изломанной формы крышами.
* * *
Измена большого дьяка
Вместо проведения обособленной внешней политики, отвечавшей главным образом местным задачам самообороны и экономического процветания, Псков и его жители после присоединения к Москве были обязаны участвовать в разрешении масштабных внешнеполитических задач, требовавших от края больших жертв. Во время войны за Смоленск псковское ополчение дважды (в декабре 1512 — феврале 1513 г., и в сентябре — ноябре 1513г.) отправлялось в походы на юг, где оно не бывало: «а псковичем тот рубеж не обычен, и бысть им тяжко вельми». Смоленск в 1514 г. взять удалось, но поход 1518 г. на Полоцк закончился неудачей, хотя был связан с немалыми усилиями псковичей: в поход отправился наместник И. Шуйский «со псковскою силою и со всем нарядом псковским, и с пищальники и с посохою; а з священников кони и телеги; и повезоша наряд весь в судех Великою рекою до пристани, а от пристани на псковские кони и на телеги положиша весь наряд пушечный, и приставиша к немоу посоху к Полоцку».
В обстановке непрерывных военных конфликтов с Литвой (войны 1512—1519 и 1534—1537 гг.) Псков представлял особый интерес для Москвы как порубежный город. Границы Псковской земли кишели лазутчиками, выведывавшими настроения людей, состояние обороны и планы воевод. Поскольку граница была прозрачной, перейти ее не составляло труда, и перебежчики поставляли важную информацию для военной разведки соседних государств. Распространенным явлением были побеги холопов. Так, в 1510-х годах от псковского купца Юрия Константинова сына Кожевникова бежали в Ригу два холопа. Там они назвали себя выходцами из Полоцка, и магистрат долго не желал возвращать их хозяину, пока в 1517 г. Юрий не отправил в Ригу полную грамоту на одного из холопов, Семена Федкова42. 4 декабря 1533 г. в Москве умер великий князь Василий III, передав трон трехлетнему сыну Ивану. Реальная власть в стране перешла в руки Боярской думы, и по причине начавшейся борьбы за власть побеги из России многократно усилились. Летом 1534 г. со службы в Серпухове бежали в Литву двое видных воевод — князь Семен Вельский и Иван Васильевич Ляцкий. Последний был тесно связан с Псковом: в 1517 г. войска под его командованием одержали победу над литовцами под Опочкой, а в 1528 г. И.В. Ляцкий был вторым псковским наместником. Вельского и Ляцкого щедро наградили в Литве, и едва слухи об этом достигли России, как литовскую границу перешли новые перебежчики.
Перейдя русско-литовский рубеж, в начале сентября 1534 г. в Полоцк прибыли «три москвитина со Пскова». Двое служилых людей, по имени Гриша и Тонкий, были ничем не примечательны, а вот третий оказался «большим дьяком» псковского наместника Дмитрия Воронцова. Стоит вспомнить, что сама депортация псковской правящей верхушки в 1510 г. была предпринята с целью уничтожить почву для местного сепаратизма и предотвратить переход посадников и бояр к врагу в случае войны. В 1534 г. предателем оказался «большой дьяк» Родион — главная опора Москвы в далеком Пскове. Перебежчики сообщили литовцам ценные сведения о настроениях людей, состоянии оборонительных сооружений и планах военного командования в Псковской земле. Материалы допроса содержат уникальные известия о Пскове, отсутствующие в русских источниках.