Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
Церковь в Устье немного больше Ильинской, она как бы обычна по размерам, ширина основного пространства около 8 м. Три продольные зоны равной ширины, около 2,7 м, как всегда, определяют ее внутренние членения. Помещение наоса представляет собою почти точный квадрат, разница сторон всего 40 см. Западные круглые столбы практически не смещены, они просто толще стен (диаметр 1,4 м); на эту разницу, 20 см в радиусе, они и оказались сдвинутыми к боковым нефам, чтобы сохранить между собой расстояние в 2,7 м. Восточные столбы, обычно перемещаемые к востоку на половину толщины стены, здесь даже перемещены немного далее — на 0,7—0,8 м вместо 0,5 м. Поэтому длина подкупольного компартимента достигает 3,5 м. Западный н восточный рукава имеют одну глубину.
Лопатки боковых фасадов сдвинуты немного к центру, восточные прясла не выглядят затесненными, особенно на северном фасаде. В высотном построении соблюдаются принятые отсчетные уровни, подчеркнутые здесь расположением связей. Уровень в два модуля соответствует уровню шелыг конхи апсиды и малых арок верхнего яруса, высота верхней ступени сводов равна внутренней ширине храма, или трем модулям.
Толстые столбы делают все пропорции массивными и приземленными. Малые арки толщиной столбов и их приближенностью к стенам уменьшаются по ширине и соответственно по высоте. Опять появляется ощущение стеновых массивов внутри наоса, хотя, как и в Кобыльем городище, арки сделаны во всю ширину малых нефов выявляют столбы. Массивность ощутима даже в восточной стороне, пространства малых алтарей впервые не имеют двухъярусного деления, открыты на всю высоту. Здесь, казалось бы, уже ничто не должно мешать ощущению вертикальной опоры, однако восточные столбы выглядят скорее как части межалтарных стен, прорезанных арками.
Толщина столбов становится пластическим модулем массы, который оказывается чрезмерным для маленького пространства. Даже повышенные своды столь крупны, что их шаг выглядит слишком значительным, как бы сжимающим центральное пространство. Впечатление реально усиливается при взгляде вверх благодаря прямоугольности подкупольной ячейки. Глава еще более уменьшает масштаб центра, ибо она равна меньшему размеру, ширине подкупольного компартимента.
При общей плотности, уверенности каменной оболочки, единстве пространства все кажется немного грузным, масштаб периферийных структур преувеличен. Интерьер маленькой церкви оказывается наполненным монументальными формами, что контрастирует с кро-хотностью и уютностью пространственных ячеек, сокращенностью масштаба главы. Этот контраст воспринимается не только как некое стихийное следствие технических причин. Общая композиция и каждая форма выполнены настолько уверенно, что подобный контраст приобретает характер эстетического эффекта, родившегося из разных причин, но осознанно использующегося зодчими.
В возможности подобной оценки убеждает эстетизм фасадных композиций, где прихотливо соединяется какая-то общая пониженность уровней с легким ритмом декораций, к тому же при явном подчеркивании изящной пирамидальной симметричности каждого фасада.
Кровли имеют немного более крутой подъем, чем обычно, поэтому основной объем чуть-чуть пропорционально выше. Однако линия декоративных арочек опущена так далеко от кровель, что создается впечатление скорее некоторой приземистости, плотности. Массивность стен, проявляющаяся в широких лопатках, усиливается соединяющей лопатки обширной средней зоной, прясла невольно превращаются в ниши, вырезанные в каменной кладке стен.
При подобной выразительности целого ритм декорации дифференцирован и полон динамики. Даже на боковых несимметричных фасадах линии арочек образуют симметричную по ритму легкую композицию, которая читается непрерывно, движением всех своих девяти элементов. Мотивы так размещены и сопоставлены, что целостность формы зрительно возникает сама собой. При этом центром пирамиды является легкая, карликовых размеров верхняя арочка, прихотливо оттеняющая солидность глухих плоскостей и широкий крупный ритм боковых арочек.
На восточном фасаде опущенное положение арочек делает апсиды неожиданно крупными; декоративные пояса и валиковые арочки смягчают сопоставление, делают стену легче и прозрачнее. Превращение каждого фасада в изящную по ритму композицию свидетельствует об особом внимании к облику здания со всех сторон, однако подчеркнутая пластичность и масштабность восточного фасада, ниши с западной и северной сторон говорят нам о приоритете видов с севера, от реки, и речных перспектив с восточной и западной сторон.
В истории русской архитектуры ступенчатые своды всегда называются повышенными, в псковском же искусстве покой и отсутствие резкой вертикальной динамики часто заставляют думать о ступенчатых пониженных сводах. Это вернее даже и технологически, ибо отсчетным пропорциональным уровнем является верхняя ступень, ее высота нормативна, а уровень примыкающих сводов определяется ее понижением. Лишь с усилением влияния московского искусства в памятниках Пскова середины XVI в. чтение форм снизу вверх начинает устанавливаться как бесспорное.
Повышение ступенчатых сводов, как правило, влечет за собой появление под главой постамента, его выделенность и особую обработку. Так было и в Мелетове, но к концу XV в. все «утонуло» в поднятых восьмискатных кровлях. Быть может, само псковское истолкование мотива может свидетельствовать о его привнесенности из Москвы, ибо внутренняя природа мотива созвучна московскому искусству, а Псков постоянно трансформировал его в созвучную себе композицию.
Отрывок из книги Комеч А.И. - Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.