Псковская архитектура XII в.
В поисках источника архитектурной традиции Спасского собора в литературе отмечалось его типологическое сходство с явлениями византийской провинциальной архитектуры. Однако более важным кажется ощущение художественной природы памятника, удивительно полно воплотившего византийский идеал храма — с широким, свободным, осененным куполом и сводами пространством. В новгородских храмах среди двух присущих крестово-купольному храму противопоставлений: верх и низ, помещение для молящихся и алтарь — обычно выявлялась выразительность последнего, чему способствовали открытость пространств крупных апсид и чрезмерная унесенность сводов вверх. В соборе Мирожского монастыря концепция охватывающей, развивающейся сверху, «космической» системы кажется преобладающей. И она подана в нем с не встречавшейся ранее серьезностью и строгостью, глубиной религиозного чувства.
Кажется возможным указать на образцы для этого памятника к столичном византийском искусстве. В Константинополе X—XII вв. существовало два вида крестово-купольных церквей — с колоннами или столбами в качестве внутренних опор и с внутренними стенами. Роль последних, уменьшившаяся в X в., затем снова возрастает. Учитывая последние передатировки памятников, к XI—XII вв. можно отнести церковь Георгия в Манганах и постройки, именуемые в наши дни как Гюль Джами и Календер Джами. В них можно заметить постепенное вытеснение хор из рукавов креста. Конечно, они превосходят собор Мирожского монастыря и размерами, и сложностью, и артистизмом решений, но основной эффект — выделенный стенами пространственный крест с крупным куполом над центральным квадратом — кажется весьма близким. Любопытно, что не только в русском искусстве в это время структурный тип, свойственный XI столетию, заменяется системой стен, оболочек вокруг центрального крестообразного пространства. Принципиально то же происходит в архитектуре Грузии, если сопоставить соборы в Кутаиси, Алаверди — и Гелати.
Традиция, проявившаяся при создании Спасо-Преображенского собора, хотя и не стала основной в деятельности новгородской артели, все же дала важнейший импульс к пересмотру существовавшего в княжеском строительстве типа храма. Мы хорошо знаем этот процесс по новгородской архитектуре второй половины XII в., но он своеобразно отразился ив Пскове. Пожалуй, строительство в Пскове даже опередило события в самом Новгороде в силу нескольких обстоятельств. Во-первых, из-за временного переноса деятельности зодчих в Псков; во-вторых, этому способствовали некоторые новые черты в облике Спасо-Преображенского собора, и, в-третьих, вследствие социальной ситуации в городе, где отсутствовали заказчики подчеркнуто престижного уровня и не было ни стремления, ни привычек к грандиозному и масштабному.
Все эти черты ясно проявились в соборе Иоанновского монастыря, создание которого предположительно можно отнести к началу 1140-х годов. Как уже отмечалось, его плинфа очень близка плинфе Мирожского собора (33—39 × 23—26 × 3,5—6 и 38 × 22 × 5,5 см).
Общая структура и пропорции плана свидетельствуют о родстве с храмами Новгорода начала XII в.— четырехстолпный. храм с нартексом, равным по ширине малым нефам. Однако стена между нартексом и основным помещением исчезла, будучи заменена столбами (до уровня хор — круглыми). Западная пара центральны:: столбов имеет восьмигранную форму, восточная — Т-образную, что роднит храм с собором Антониева монастыря. Можно предположить, что последний служил непосредственным образцом — об этом говорит и сходство, почти одинаковость общих размеров плана, трехглавие, расположение хор только над нартексом. Думается, что это свидетельствует и о требованиях заказа (судя по последующим известиям о княжеских захоронениях – заказа княжеского), и о причастности зодчих к строительству новгородского образца.
Работу одних и тех же мастеров подтверждают общие конструктивные приемы. Столбы обоих храмов толще стен и арок (кроме нижних круглых частей западных столбов), Положенные в уровни пола хор каменные плиты образуют в западных столбах переход к верхним квадратным частям, в западных подкупольных столбах плиты положены и в основание подпружных арок.
Большие и малые арки начинаются на одном уровне. Центральные подпружные арки имеют полуциркульные очертания, им следуют своды рукавов креста. Из-за этого рождается ощущение, которое было свойственно новгородским памятникам (в отличие от киевских),— что малые арки имеют общие пяти с центральными сводами и поэтому как бы врезаются в них. Конечно, на самом деле своды начинаются над малыми арками и, будучи ограниченными в своем подъеме движением концентричных с ними подпружных арок, принимают пониженные очертания. Подобные, традиционные для новгородской архитектуры приемы, порожденные техническими приемами кладки сводов (когда подпружные арки используются как кружала для досок опалубки), говорят о преобладании ремесла над артистизмом в зрительном построении формы. Тот же оттенок более грубого и примитивного — в неодинаковой глубине предалтарных сводов, неправильности и случайности их очертаний.
Есть еще одна необычная композиция в соборе. Коробовый свод над вимой, следует, как обычно, за линиями восточной подпружной арки, но точно такое же соотнесение с малыми арками сводов над вимами жертвенника и диаконника — явление необычное, ибо по канону эти своды должны располагаться значительно выше, над аркой. Боковые апсиды в результате должны были оказаться резко пониженными, что трудно согласовалось бы с принятым в Иоан-новском соборе позакомарным завершением фасадов (в том числе и восточного). Мастера пошли на странное соотношение — если конха центральной апсиды, как обычно, чуть ниже свода вимы, то конхи боковых апсид выше подобных сводов; из-за этого повышения соотношения апсид становятся каноническими.
Отрывок из книги Комеч А.И. - Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.