Псковская архитектура XII в.

В начале XII в. Псков еще не имел собственного князя. Один из древнейших русских городов, он оказался в стороне от основной жизненной линии Киевской Руси, пути из варяг в греки. Даже будучи родиной княгини Ольги, глубоко почитавшейся уже с конца X в., он не был престижным местом в глазах соперничавших потомков Владимира и Ярослава. К тому же печальная судьба князя Судислава, оклеветанного, посаженного Ярославом в 1036 г. почти на четверть века в темницу, также не могла не сказаться на развитии города. Лишь постепенно, с формированием в Прибалтике новых племенных союзов и государств, ростом их значимости, Псков превращался из периферийного в город, расположенный на острие экономических, политических связей Руси с быстро растущими и, к сожалению, весьма агрессивными соседями.

В начале XII в. Псков живет в тени Новгорода, управляется новгородским князем, псковичи вместе с новгородцами участвуют в их военных акциях. Псков — пригород Новгорода, он не имеет своего князя, его общественная жизнь во многом зависит от обстоятельств общественного и художественного развития Новгорода, в нем не ведется каменное церковное строительство — по контрасту с Новгородом, где князьями являются наследники киевского великокняжеского престола, где непрерывно возводятся грандиозные соборы.

Потребовалось в некотором роде парадоксальное стечение обстоятельств, новгородская «революция» 1136 г., чтобы Псков получил князя и в нем бы началось каменное строительство. Изгнанный Новгородцами Всеволод Мстиславич был приглашен на княжение псковичами и своими сторонниками, бежавшими во Псков. Четыре месяца его правления оказались исключительно важными для псковичей. Они отстояли князя от требовавших его удаления новгородцев. В сознании псковичей Всеволод не только стал первым местным князем, с течением времени он превратился в его небесного Порожского и Ивановского монастырей, так же как уже отмеченные реставрационные работы и исследования П. Н. Максимова, в результате которых были созданы реконструкции соборов Ивановского и Снетогорского монастырей.

Необыкновенно важными оказались реставрационные работы в Мелетове, где Успенская церковь предстала с реконструированным 16-скатным покрытием, впервые давшим возможность ощутить оригинальную выразительность псковских памятников XV в. Очень важное значение имели работы Ю. П. Спегальского, передатировавшего церковь Василия на Горке началом XVI в. и отнесшего к тому же периоду переделку завершения церкви Козьмы и Дамиана с Примостья; нельзя не согласиться и с поддержанной им датировкой церкви Михаила Архангела в Кобыльем городище концом XV в.

Историю псковской архитектурной школы Ю. П. Спегальский начинает с середины XIV в. и считает первым ее памятником церковь Михаила Архангела в Городце XIV в. Ступенчатое построение центральных сводов он связывает с восстановлением домонгольской южной традиции, которая далее получила замечательную поддержку в строительстве Троицкого собора. Подобная структура, с точки зрения Ю. П. Спегальского, стала главной чертой псковской школы, выделяющей ее как самое творческое явление среди искусства всех русских княжеств. В Москве ступенчатые своды связаны либо с влиянием Пскова, либо с более поздними переделками московских памятников псковичами.

Картина архитектурной эволюции XIV в. оказывается опять-таки достаточно гипотетической, акценты расставлены произвольно, сохранность церкви Михаила Архангела как памятника 1339 г. преувеличена.

Ю. П. Спегальский жил во Пскове, он хорошо знал сами памятники, тонко ощущал выразительность их облика. Он сумел преодолеть некоторые сложившиеся стереотипы оценки и композиции и выразительности, имевшие своим истоком поверхностное «заезжее» восприятие. Распространенной точке зрения о постепенных достройках и обстройках первоначально ясных объемов церквей он противопоставляет мнение об изначальности их сложной ансамблевой композиции — с притворами, приделами, крыльцами, звонницами, которые с течением времени гораздо чаще не пристраивались, а уничтожались. Второе замечание касается выразительности самой каменной кладки. Исследователь отдает дань любованию живой поверхностью, пластикой стен, но он решительно возражает против абсолютизации эстетической ценности, часто существующей ее примитивной неправильности. Последнюю он связывает с плохой сохранностью, позднейшими деформациями и настаивает на иной эстетической выразительности оригинала: «Точность и чистота кладки, правильность очертаний арок, сводов, апсид, вертикальность углов в лучших постройках стали безукоризненными. Конечно, за века существования этих построек их кладка нарушилась от времени, разрушений, многочисленных неумелых переделок и поновлений XVIII—XIX веков. В наше время именно неровность, деформированность стен и сводов многие считают за характерную особенность древнепсковской архитектуры и воспевают ее. Но это увлечение архаическим видом памятников уводит от истины. В тех местах, где кладка построек XV века сохранилась до наших дней в мало поврежденном виде (например, в подцерковьях), можно убедиться в этом».

Конечно, два замечания не могут охарактеризовать в полной мере облик псковского храма, но они знаменуют стремление к новому взгляду, проистекающему из более внимательного и глубокого знания материала.

Как бы вне линии специального исследования церковной архитектуры Пскова появилась небольшая книга В. В. Косточкина, много сделавшего в деле изучения крепостного зодчества псковского края.

В ней автор не побоялся спокойно и внимательно описать Никольскую церковь в Изборске как памятник первой половины XIV в. и этим ввести ее наконец в поле зрения историков архитектуры, При крайней редкости сохранившихся памятников XIV в. в круг исследований сразу вошло сохранившееся, хотя и с переделками, здание — собственно говоря, вслед за собором Снетогорского монастыря, второе для этого столетия.

Отрывок из книги Комеч А.И. - Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.