Подобное просветленное объединяющее духовное состояние пронизывает, начиная с эпохи Андрея Рублева, все искусство XV
Опыт исторического суждения о псковской архитектуре
Как особенность Пскова отмечается еще устройство бесстол пных церквей (Никольской, Преображенской Надол-бина монастыря, приделов в церкви Николы с Усохн). Характерным для псковской архитектуры автор считает частое употребление притворов, приделов и звонниц, форму последних он признает местной, оригинальной и как о таковой говорит о ней даже при рассмотрении новгородских образцов. Свои общие позиции В. В. Суслов заявляет в начале очерка: «большое искусство здесь не сказалось. следя за разными видоизменениями форм памятников. нельзя не признать, что зодчество Новгородско-Псковского края всегда искало своей самостоятельности в жизни, но выступать наряду уже с зрелыми элементами Византийского и Западного искусства оно не решалось. В XIV—XV вв. . наружные формы церквей приняли какой-то шаблонный характер. кроме внутренних видоизменений, Новгородское зодчество почти не развивалось».
Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
Теория двух вкусов бояр, официального и частного, близка XIX—XX столетиям с их противопоставлением личного и общественного. Понятия элитности и аристократической утонченности не свойственны псковскому искусству, что никак не обесценивает высокой духовности и художественного уровня последнего, просто его внутренняя природа иная. Русская культура знает примеры проявления частного аристократизирующего вкуса. В XVI в. они связаны с искусством Годуновых, Строгановых. Но в псковской истории, как она отражена в памятниках искусства и летописях, мы не можем заметить сколько-нибудь резкого сословного или вкусового разграничения. Общность «псковичей» преобладает над разделением общественных трупп. Чего стоит хотя бы теплое понятие «суседи» рядом с нейтрально-топографическим обозначением «уличане» в Новгороде.
Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
Однако главное в работе было связано с попыткой проникновения в художественный стиль и образную природу псковского искусства, к которому долгое время относились несколько снисходительно, поэтизируя образ милого, теплого, но упрощенного, ремесленного по природе историко-культурного феномена. Особенности памятников Пскова таковы, что только типологическое описание неспособно в полной мере определить их природу. Если в других русских городах после постройки главного городского собора обычно устанавливались какие-то определенные, характерные для данного центра иконографические черты и конструктивные приемы, то в псковских памятниках XII и первой половины XIV в. невозможно выделить подобную специфику. Очень легко свести это искусство к новгородским, смоленским или московским заимствованиям. Собственно псковское начало кажется непрерывно ускользающим, не кристаллизующимся в определенном наборе признаков. В то же время реальное знакомство с памятниками все время порождает чувство существенной оригинальности построек не только XIV, но и XII в. Это какой-то общий отпечаток духовного склада города, который реализуется в особых пропорциях привычных схем, стиле, художественной интерпретации форм. Уже соборы XII в. , сохраняя пространственную цельность композиций начала века, привносят на смену вертикальным и динамичным структурам новгородских соборов широкое, спокойное осеняющее движение сводов.
Каменная летопись Пскова XII - начала XVI в.
Древний Псков принадлежит к числу самых знаменитых русских городов. Его искусство справедливо рассматривается как одно из сокровеннейших воплощений идеалов русской общественной и духовной жизни. Памятники архитектуры Пскова пользуются такой любовью и популярностью, что у человека, мало знакомого с их изучением, легко возникает ощущение всесторонней исследованности псковского зодчества. Подобное ощущение подкрепляется произведенными в последнее время ремонтно-реставрационными работами, при которых как бы подразумевается проведение обязательного научного исследования. Однако на самом деле история псковской архитектуры находится еще на начальном этапе своего освоения, и тому есть причины как объективного, так и субъективного характера.
Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
Серьезность и ритмическая идеальность архитектурных форм соединялись с глубиной идейных концепций и сюжетных сопоставлений росписей. Интерьеры псковских церквей, и в высшей мере Богоявленской, дают нам образцы чистого и прекрасного религиозного искусства. Их исток — та идеальная гармония, которая с начала XV в. пронизала искусство Андрея Рублева, а в конце столетия — изощренное искусство Дионисия. В псковской архитектуре нет аристократизма и роскоши московской, но она не уступит последней идеальностью образа и, может быть, превзойдет ее чистотой и непосредственностью эмоционального высказывания, меньше связанного официальным, государственным церемониальным стилем.
Архитектура второй половины XV — начала XVI столетия
В интерьере церкви Успения источник этой новой выразительности — новая система основных сводов, преобразующих традиционную, более низкую зону наоса, их все объединяющее мягкое согласованное движение своим ритмом как бы следует словам преподобного Евфросина: «да поют с тихостию и разумно». Источником и подобной атмосферы, и подобных форм в русском искусстве XV в. были Москва и прославленная обитель св. Сергия, Троицкий монастырь. И так же как новые духовные веяния наполнили религиозную жизнь Пскова в первой половине XV в. , так и в его искусство именно в это время проникли связанные с ними формы московского церковного зодчества. Псков с конца XIV в. постепенно становится все теснее связанным с Москвой.
Опыт исторического суждения о псковской архитектуре
Для характеристики общего развития города, восстановления его средневековой топографии и топонимики особое значение имеют работы И. К. Лабутиной, соединившей лучшие традиции краеведческого зодчества XIX в. с приемами современного археологического и исторического исследования. Общий подъем внимания к древностям Пскова вызвал оживление и специального искусствоведческого изучения архитектуры Пскова, связанного с серией исследований и публикацией В. В. Седова. Они оказались существенными и для уточнения датировок памятников, и для понимания общей эволюции.